В разговоре с вами я буду использовать язык —
потому что я могу.
Это одна из потрясающих способностей, которыми обладает человек.
Мы можем обмениваться друг с другом довольно сложными сообщениями.
И вот сейчас я разговариваю с вами и на выдохе через рот
произношу звуки.
Я издаю шумы и тоны и выпускаю воздушную струю,
создавая тем самым колебания воздуха.
Вы улавливаете эти колебания —
они воздействуют на ваши барабанные перепонки.
Далее информация о звуковых колебаниях передаётся в головной мозг,
который преобразовывает эту информацию в мысли.
Я надеюсь.
(Смех)
Надеюсь, что так всё и происходит.
Благодаря этой способности мы, люди, можем передавать информацию
на огромные расстояния в пространстве и времени
и делиться знаниями.
Прямо сейчас я могу посеять в вашей голове совершенно нелепую мысль.
Например, я скажу:
«Представьте себе, что в библиотеке медуза танцует вальс
и думает при этом о квантовой механике».
(Смех)
Если в вашей жизни до сих пор всё складывалось нормально,
скорее всего, такая мысль вам в голову ещё не приходила.
(Смех)
Но только что я заставила вас подумать об этом
и сделала это с помощью языка.
Конечно, в мире сегодня существует не один,
а примерно 7 000 языков.
И все эти языки отличаются друг от друга.
Они могут отличаться набором звуков,
лексическим составом,
а также иметь разную структуру,
что очень важно.
Тут напрашивается вопрос:
влияет ли язык, на котором мы говорим, на наше мышление?
Этот вопрос вставал ещё в древности —
и ответ на него люди ищут уже давно.
Карл Великий, император Римской империи, сказал:
«Владеть другим языком — это как иметь вторую душу».
Это довольно сильное заявление о том, что язык определяет реальность.
Но, с другой стороны, Джульетта в трагедии Шекспира говорит:
«Что в имени?
Как розу ни зови — В ней аромат останется всё тот же».
Из этого следует, что, возможно, язык вовсе и не определяет действительность.
Споры об этом ведутся уже тысячелетия.
Но до недавнего времени у нас не было достаточно данных,
чтобы их разрешить.
Не так давно на эту тему начали проводиться исследования —
в нашей и других лабораториях по всему миру —
и теперь у нас есть научные данные, чтобы обосновать гипотезу.
Позвольте мне привести несколько любимых примеров.
Начну я с племени австралийских аборигенов,
с которыми мне посчастливилось работать.
Это народ куук-таайорре.
Они живут в Пормперао, на самом западе Кейп-Йорка.
Что интересно, куук-таайорре
не используют слова «левый» и «правый»,
а вместо этого, о чём бы они ни говорили, они называют стороны света:
север, юг, восток и запад.
И на самом деле, стороны света у них присутствуют в любых разговорах.
К примеру, они могут сказать:
«Ой, по твоей юго-западной ноге ползёт муравей».
Или: «Передвинь чашку немного на северо-северо-восток».
Если вы захотите сказать «привет» на языке куук-таайорре, это будет звучать так:
«Куда вы направляетесь?»
И ответ мог бы быть таким:
«Далеко на северо-северо-восток.
А вы?»
И вот представьте себе, что на каждое приветствие
в течение дня
вы должны сообщить собеседнику о том, куда направляетесь.
(Смех)
Но зато вы довольно быстро научились бы определять стороны света, не так ли?
Потому что если бы вы не знали, в какую сторону направляетесь,
то не смогли бы продвинуться в разговоре дальше приветствия.
Люди, которые говорят на таких языках, отлично ориентируются в пространстве —
гораздо лучше, чем мы когда-то предполагали.
Мы думали, что нам это не дано
из-за биологических особенностей человека:
«Но ведь в наших клювах и чешуе нет магнитов».
Но нет, если это заложено в вашем языке и культуре,
то и вам это будет под силу.
В мире есть люди, которые способны отлично ориентироваться в пространстве.
Чтобы вы осознали,
как по-разному мы определяем стороны света,
я хочу, чтобы вы на секунду закрыли глаза
и указали на юго-восток.
(Смех)
Не открывайте глаза. Покажите, где юго-восток.
Хорошо, откройте глаза.
Я вижу, вы указываете туда, туда, туда, туда, туда.
Я вообще-то и сама не знаю, где юго-восток.
(Смех)
Но вы не очень-то мне помогли.
(Смех)
Давайте просто согласимся, что вы не слишком точны в своих оценках.
Когнитивные способности у носителей разных языков могут сильно различаться. Правда?
Представители одной уважаемой группы, вроде вас,
не знают, где какая сторона света.
Но в другой группе я могла бы
спросить пятилетнего ребёнка и получила бы точный ответ.
(Смех)
О времени люди также могут мыслить совершенно по-разному.
У меня есть фотографии моего деда, сделанные в разном возрасте.
Если я попрошу носителей английского языка разложить их в хронологическом порядке,
они сделают это вот так —
слева направо,
в соответствии с направлением письма.
Если вы говорите на иврите или арабском языке,
вы разложите фотографии в обратном порядке —
справа налево.
А как бы подошли к этому вопросу
аборигены куук-тайорре, о которых я вам уже говорила?
Они не используют слова «левый» и «правый».
Я вам подскажу.
Когда мы усадили их лицом к югу,
оказалось, что время у них движется слева направо.
Когда мы посадили их лицом на север,
направление времени изменилось: справа налево.
Когда мы посадили их лицом к востоку,
время начало течь по направлению к опрашиваемому.
Где здесь логика?
С востока на запад, верно?
Время для них не определяется положением человека,
оно зависит от сторон света.
Если я встану таким образом,
время потечёт в эту сторону.
Если я встану так, время пойдёт иначе.
Если я повернусь в эту сторону, направление снова изменится.
Очень эгоцентрично с моей стороны заставлять время менять направление
каждый раз, когда я изменяю положение тела.
Для куук-таайорре время определяется сторонами света.
Это совершенно новый способ восприятия времени.
Вот ещё один интересный пример.
Я попрошу вас сказать мне, сколько здесь пингвинов.
Уверена, что знаю, как вы решите эту задачу, если решите вообще.
Вот так: «Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь».
Вы посчитали.
Каждому пингвину вы присвоили число,
и последнее число определило количество пингвинов.
Этому трюку вы научились ещё в детстве.
Вы выучили порядок чисел и научились его применять —
такая маленькая лингвистическая хитрость.
В некоторых языках такое невозможно,
потому что в них нет слов, обозначающих число.
Например, в этих языках нет слова «семь»
или «восемь».
Носители этих языков не умеют считать,
им трудно назвать опредёленное количество.
Например, если я попрошу вас сравнить число пингвинов
с таким же числом уток,
вы сможете сделать это, посчитав их.
Но если человек не знает этого языкового трюка, то не сможет сравнить число птиц.
Языки также по-разному делят цветовой спектр
окружающего мира.
В некоторых есть множество названий для обозначения цвета,
в других — лишь пара слов: «светлый» и «тёмный».
Также языки по-разному определяют границы цветов.
Например, в английском языке есть слово «синий» —
оно обозначает все цвета, которые вы видите на экране.
А вот в русском языке нет единого слова.
Русские различают
светло-синий, то есть голубой цвет,
и тёмно-синий, то есть собственно синий.
Со временем русскоговорящий человек
начинает с лёгкостью различать эти два оттенка.
И если мы проверим способность людей воспринимать эти цвета,
то обнаружим, что носители русского языка
быстрее пересекают лингвистическую границу.
Они быстрее отличат
светло-синий от тёмно-синего.
Исследование мозга людей, когда те смотрят на разные оттенки цветов, —
например, когда цвета медленно меняются от светло-синего к тёмно-синему, —
показывает, что испытуемые, говорящие на языках, различающих оттенки синего,
реагируют на смену цветов от светлого к тёмному с удивлением, как бы думая:
«Что-то кардинально изменилось».
Зато те, для кого английский является родным,
не замечают большой разницы,
реагируют без удивления,
потому что для них ничего особо не меняется.
Языки могут иметь и структурные особенности.
Вот один из моих любимых примеров.
Во многих языках есть грамматическая категория рода,
и все существительные делятся по родам — бывает, например, мужской или женский род.
Но родовые группы в языках различаются.
Например, в немецком языке cолнце — женского рода, а в испанском — мужского.
Луна же — наоборот.
Может ли это влиять на образ мышления носителей разных языков?
Возможно ли, что немцы приписывают cолнцу женские черты,
а луне мужские?
Оказывается, что так оно и есть.
А если мы попросим носителей немецкого или испанского языков
описать мост, например вот этот?
Мост в немецком языке женского рода,
а в испанском — мужского.
Немцы с большой вероятностью скажут, что мост красивый, элегантный, опишут его
прилагательными, которые ассоциируются с женщиной.
Зато те, для кого родным является испанский, скорее всего,
охарактеризуют его как сильный или длинный —
это типично мужские слова.
(Смех)
Языки также по-разному описывают события. Согласны?
Например, произошёл вот такой случай.
В английском языке считается нормальным сказать: «Он разбил вазу».
Для испаноговорящих
более приемлемый вариант будет звучать так:
«Ваза разбилась».
Если это произошло ненамеренно, вы никого не будете винить в случившемся.
Немного странно, но в английском можно даже сказать:
«Я сломал свою руку».
Во многих других языках вы не сможете
использовать эту конструкцию, если только не лишились ума,
а потому нарочно попытались сломать себе руку,
(Смех)
и это вам удалось.
Если это была случайность, вы используете другую конструкцию.
Всё это может иметь последствия.
Люди, говорящие на разных языках, будут обращать внимание на разные вещи
в зависимости от того, что от них требует язык.
Если мы покажем одну и ту же сцену носителям английского и испанского языков,
те, кто говорят по-английски, запомнят виновника, потому что английский язык
требует конструкции: «Он это сделал, он разбил вазу».
В то же время носители испанского языка вряд ли вспомнят, кто это сделал,
если это произошло ненамеренно, —
они скорее припомнят, что это была случайность.
Намерение будет играть для них большу́ю роль.
Итак, два человека наблюдают одно и то же событие,
становятся свидетелями одного и того же преступления,
но в итоге запоминают об этом событии совершенно разные вещи.
Конечно, это будет иметь последствия при даче свидетельских показаний,
а также при установлении виновников и определении наказания.
Поэтому если мы покажем носителю английского языка
инцидент с вазой
и скажем: «Он разбил вазу», а не «Ваза разбилась»,
даже если он видел всё своими глазами,
посмотрел видео,
наблюдал преступление, совершённое в отношении вазы,
он будет склонен кого-то наказать,
обвинить, если мы скажем: «Он разбил вазу»,
а не: «Ваза разбилась».
Язык направляет ход наших суждений о произошедшем.
Я привела несколько примеров того,
что язык может оказывать существенное влияние на мышление человека,
и происходит это по-разному.
Результаты такого влияния могут быть значительными.
Мы с вами наблюдали,
как люди соотносили пространство и время
в радикально отличающихся системах координат.
Язык также оказывает глубокое воздействие
при определении количества.
Если в языке есть
числительные,
это открывает целый мир математики.
Конечно, если вы не умеете считать, не разбираетесь в алгебре,
вам не под силу
построить такое помещение, в котором мы с вами находимся,
или организовать трансляцию, не так ли?
Этот маленький трюк с числительными открывает дверь
в целый мир знаний.
Язык может проявить себя в раннем возрасте,
например при определении оттенков цветов.
Это простые, базовые решения, связанные с восприятием человека.
За свою жизнь мы принимаем тысячи таких решений,
и язык играет при этом существенную роль —
он влияет на наше восприятие, когда мы принимаем даже пустяковые решения.
Язык может оказывать широкое влияние.
Пример с грамматическим родом несерьёзный.
Но поскольку грамматический род присваивается всем существительным,
язык определяет наши мысли
обо всём, что является именем существительным.
Это немаловажно.
И наконец я привела пример, как язык может определять вещи,
которые имеют значение для нас лично,
включая понятия вины, наказания или память очевидцев.
Всё это играет важную роль в нашей повседневной жизни.
Прелесть языкового многообразия заключается в том, что благодаря ему
мы понимаем, насколько изобретательным и гибким является человеческий ум.
Ведь человек создал даже не одну, а 7 000 когнитивных вселенных —
7 000 языков, на которых говорят народы мира.
И мы способны придумать гораздо больше языков.
Языки, безусловно, являются живыми организмами.
Мы можем их улучшить или изменить в соответствии с нашими потребностями.
Печально то, что мы всё время теряем значительную часть
этого языкового многообразия.
Каждую неделю исчезает хотя бы один язык,
и, по некоторым оценкам,
в ближайшие сто лет половина мировых языков исчезнет навсегда.
Хуже того, сегодня почти всё,
что мы знаем о человеческом разуме и мозге человека,
основано на исследованиях, проведённых англоязычными студентами
американских университетов,
что исключает бо́льшую часть человечества. Так ведь?
Таким образом наши знания о человеческом разуме оказываются весьма ограничены
и лишены объективности, и наука обязана заполнить эту пропасть.
Закончить своё выступление я бы хотела вот чем.
Я рассказала вам, что люди, говорящие на разных языках, и мыслят по-разному.
Но важно, конечно, не то, как мыслят другие люди.
Важно то, как мыслите вы,
как язык, на котором вы говорите, формирует ваше мышление.
И вы можете поинтересоваться:
«Почему я думаю именно так?»,
«Как я могу мыслить иначе?»,
а также:
«Творцом каких мыслей я хотел бы стать?».
There are about 7,000 languages spoken around the world — and they all have different sounds, vocabularies and structures. But do they shape the way we think? Cognitive scientist Lera Boroditsky shares examples of language — from an Aboriginal community in Australia that uses cardinal directions instead of left and right to the multiple words for blue in Russian — that suggest the answer is a resounding yes. «The beauty of linguistic diversity is that it reveals to us just how ingenious and how flexible the human mind is,» Boroditsky says. «Human minds have invented not one cognitive universe, but 7,000.»
How language shapes the way we think | Lera Boroditsky