Я британец.
(Смех)
(Аплодисменты)
Никогда раньше фраза «Я британец» не вызывала столько жалости.
(Смех)
Я родом с острова, где принято верить,
что последняя тысяча лет отличалась стабильностью.
Исторически сложилось, что мы вынуждали меняться других,
но сами этого не делали.
Поэтому для меня было настоящим потрясением
проснуться утром 24-го июня
и обнаружить, что моя страна проголосовала за выход из Евросоюза,
мой премьер-министр подал в отставку,
а Шотландия замыслила референдум,
который может положить конец самомý существованию Соединённого Королевства.
Всё это было потрясением для меня
и множества других людей,
но в последующие несколько дней
из-за всего этого в моей стране произошёл
настоящий политический коллапс.
Звучали призывы к повторному референдуму,
словно после спортивного состязания
можно попросить соперника всё переиграть.
Все обвиняли друг друга.
Люди винили премьер-министра
в том, что он допустил сам референдум.
Лидера оппозиции обвиняли, что он недостаточно боролся.
Молодые винили стариков.
Образованные — малообразованных.
Весь этот кошмар усугублялся,
пожалуй, самой большой трагедией:
за всю свою жизнь я не видел такого высокого уровня
ксенофобии и расового насилия
на улицах Британии.
Люди сейчас размышляют, станет ли моя страна «Маленькой Англией»
или, как выразился мой коллега,
мы превратимся в тематический ретро-парк в стиле 1950-х,
дрейфующий в Атлантическом океане.
(Смех)
Но мой вопрос вот в чём:
должны ли мы были испытать такой шок?
Произошло ли всё это в одночасье?
Или же более глубокие структурные факторы подвели нас к тому, что мы сейчас имеем?
Я хочу сделать отступление и задать два основных вопроса.
Во-первых, что Брексит означает
не только для моей страны,
но и для всего мира?
И во-вторых, что с этим делать?
Как нам реагировать?
Итак, что означает Брексит?
Рассуждение задним числом очень полезно.
Брексит учит нас многому о нашем обществе
и об обществах во всём мире.
Он сделал очевидным то, что мы до безоразия плохо осведомлены
о разобщённости нашего общества.
Результаты разделились в группах с разным возрастом, классом и местом жительства.
Молодёжь была не очень активна, но те, кто голосовал,
проголосовали за членство в ЕС.
Старшее поколение действительно хотело выйти из Евросоюза.
По географическому признаку, за союз особенно активно голосовали
в Лондоне и Шотландии,
а в других частях страны мнения разделились почти поровну.
Это разделение нужно осмыслить и принять всерьёз.
Если посмотреть глубже, референдум учит нас важным вещам
о сути сегодняшней политики.
Современная политика больше не сводится к борьбе «правых» и «левых»,
к решению вопросов о налогах и бюджете.
Дело в глобализации.
Современные политики делятся на тех, кто поддерживает глобализацию,
и тех, кто её боится.
(Аплодисменты)
Если мы посмотрим, почему люди голосовали за выход, —
их называют «ливерами», а их оппонентов — «римейнерами», —
то увидим два наиболее значимых фактора.
Первый — иммиграция, второй — суверенитет.
Эти вопросы говорят о том, что люди хотят вернуть себе контроль над своей жизнью
и не чувствуют, что политики защищают их интересы.
Эти же идеи означают страх и отчуждение.
Они говорят о возврате к национализму и ограничениям,
которые многие из нас сочтут недопустимыми.
Я хочу сказать, что ситуация сильно усложнилась.
Либеральным интернационалистам —
а я уверенно причисляю себя к ним — нужно найти себя в этой ситуации,
найти своё место,
чтобы понять, как мы до всего этого дошли.
Если взглянуть на результаты голосования в Соединённом Королевстве,
то очевидны линии разделения.
Синим показано, где голосовали за «остаться»,
красным — за «уйти».
Когда я это увидел,
меня лично поразило, как мало я бывал в областях,
закрашенных красным.
Я вдруг понял, что за всю свою жизнь я провёл в общей сложности всего 4 дня
в 50 областях, возглавляющих список
проголосовавших за выход из Евросоюза.
В некоторых из этих мест
я даже не знал названий избирательных округов.
Я был в шоке:
это говорит о том, что такие, как я,
считающие себя открытыми, толерантными, свободными от предрассудков,
возможно, знают свою страну и людей
намного хуже, чем хотели бы думать.
(Аплодисменты)
Вызов заключается в том, что нам нужно найти способ
рассказать тем людям о глобализации,
понять, что они, возможно, не имеют высшего образования,
что, возможно, они выросли без интернета,
не имеют возможности путешествовать,
что их, возможно, не убеждает то, что убеждает нас
в наших либеральных кружках.
(Аплодисменты)
Это значит, что нам нужно обращаться к более широким кругам и понимать их.
Из тех, кто голосовал «уйти», некоторые ссылались на политику страха и ненависти,
провоцирующую вокруг ложь и недоверие,
к примеру, недоверие к идее, что голосование за Евросоюз
может снизить число беженцев из Европы,
при том, что голос за выход из ЕС не касался вопроса иммиграции
из стран, не входящий в ЕС.
Но большинство голосовавших за выход из ЕС
в основном заботило разочарование в правящей политической элите.
Для многих голосование было формой протеста:
они чувствовали, что не представлены в политике,
ни одна партия не выражает их интересы,
поэтому они отвергли действующую власть.
То же происходит по всей Европе и всему демократическому миру.
Это видно из растущей популярности Дональда Трампа в США,
из усиливающегося национализма Виктора Орбана в Венгрии,
из растущей популярности Мари Ле Пен во Франции.
Над всеми нашими странами нависла угроза Брексита.
Поэтому второй вопрос, который нам следует задать, таков:
как нам совместно ответить на этот вызов?
Всем, кто хочет создать открытое, либеральное, толерантное общество,
абсолютно необходимо новое ви́дение
более толерантной, недискриминационной глобализации,
при которой люди присоединялись бы к нам, а не оставались «за бортом».
Такое ви́дение глобализации
должно начаться с осознания положительного влияния глобализации.
Экономисты сходятся во мнении,
что от свободной торговли, свободного движения капитала
и свободы передвижения между странами
выиграют все.
Специалисты по международным отношениям согласны,
что глобализация приводит к взаимозависимости
и через неё — к миру и сотрудничеству.
Однако у глобализации есть и другое следствие — перераспределение.
Появляются выигравшие и проигравшие.
Возьмём, к примеру, миграцию:
известно, что в целом миграция при любых обстоятельствах
оказывает положительное влияние на экономику.
Но нельзя забывать,
что происходит перераспределение,
что — и это важно — приток низкоквалифицированных мигрантов
может вызвать снижение зарплат у самых малообеспеченных слоёв населения,
а также повышает стоимость недвижимости.
Это не делает сам факт миграции отрицательным,
но означает, что большему числу людей нужно делиться благами
и осознавать их.
В 2002 году бывший генсек ООН Кофи Аннан
выступил в Йельском университете с речью
на тему всеохватной глобализации.
Именно в этой речи родился этот термин.
Он сказал, а я перефразирую:
«Стеклянный дом глобализации должен быть открыт для всех,
иначе он не будет безопасен.
Нетерпимость и невежество —
проявление уродливой стороны глобализации, дискриминационной и враждебной».
В 2008 году к идее всеохватной глобализации вновь ненадолго вернулись
на конференции по прогрессивной власти,
в которой участвовали многие лидеры европейских стран.
Но в период аскетизма и финансового кризиса 2008-го года
об этой концепции практически забыли.
Тему глобализации взяли на вооружение неолибералы.
Теперь она стала восприниматься как часть элитарной политики,
а не как нечто полезное для всех.
Нужно вернуть глобализации
её всеобщий характер
Вопрос в том, как достичь этой цели?
Как, с одной стороны, бороться со страхом и отчуждением,
а с другой — категорически не допустить
ксенофобии и национализма?
Это вопрос ко всем нам.
Как социолог я думаю,
что на начальном этапе будет полезна социология.
Перемены должны быть не только материальными, нужно изменить идеи,
и я хочу дать вам четыре стартовые идеи.
Первая касается гражданского образования.
В Брексите показательно
несовпадение общественного восприятия и эмпирической реальности.
Существует предположение, что мы перешли в «постфактическое» общество,
где свидетельства и правда больше не имеют значения,
а ложь возведена до уровня ясного и очевидного.
Так как же нам…
(Аплодисменты)
Как вернуть странам с либеральной демократией уважение к правде и фактам?
Начать нужно с образования,
но прежде всего нужно осознать, что есть больши́е провалы.
В 2014 году служба изучения общественного мнения Ipsos MORI
опубликовала опрос общественного мнения о иммиграции,
который показал, что по мере увеличения числа иммигрантов
возрастает и общественная озабоченность иммиграцией.
Опрос, конечно, не отразил причинно-следственные связи,
поскольку результаты зависят не только от цифр,
но и от политического и медиа- контекста.
Тот же опрос выявил
наличие существенной неосведомлённости
и заблуждений касательно природы иммиграции в обществе.
В Великобритании, например,
люди преувеличивают процент иммигрантов,
ищущих убежище,
а уровень миграции в сфере образования относительно миграции в целом
представляется им намного ниже,
чем он есть на самом деле.
Нам нужно справиться с заблуждениями, с несоответствием
между представлениями и реальностью по ключевым аспектам глобализации.
Нельзя полностью переложить эту задачу на школы,
хотя важно начинать с детства.
Речь идёт о гражданской активности на протяжении всей жизни,
об участии в общественной жизни, которое поощряется в любом обществе.
Второе, в чём я вижу возможность, —
это поощрение более тесного взаимодействия между различными обществами.
(Аплодисменты)
При взгляде на отношение к иммиграции в Великобритании
мне бросается в глаза ирония,
по которой в самых терпимых к иммигрантам
районах моей страны
существует самый высокий уровень иммиграции.
К примеру, больше всего мигрантов живут в Лондоне и на юго-востоке Великобритании.
Эти же районы наиболее терпимы к приезжим.
А в регионах с самым низким уровнем иммиграции
наиболее распространены нетерпимость и предубеждение к мигрантам.
Нужно поощрять программы по обмену.
Нужно, чтобы у старшего поколения, не имеющего возможности путешествовать,
был доступ в интернет.
Нужно поощрять на местном и государственном уровне
развитие движения, участия,
взаимодействия с новыми людьми,
даже с теми, чьи взгляды мы можем не разделять.
В-третьих, я считаю наиболее важной
и по-настоящему фундаментальной
необходимость обеспечить всем равный доступ
к благам глобализации.
Эта иллюстрация из Financial Times после Брексита действительно поразительна.
Здесь показано, что, к несчастью, именно голосовавшие за выход из ЕС
больше всего выигрывали материально
от торговли в Европейским Союзом.
Проблема в том, что люди в указанных регионах
не считали себя выгодополучателями.
Они не верили, что получают
материальные блага от роста торговли и мобильности по всему миру.
Я много работаю над вопросами, касающимися беженцев,
и есть одна идея, о которой я постоянно говорю
в основном в развитых странах по всему миру.
Вот она: чтобы способствовать интеграции беженцев,
нельзя заботиться только о беженцах,
нужно решать острые вопросы наиболее враждебно настроенных местных жителей.
С этой точки зрения
одна из рекомендаций к политике —
обеспечить непропорционально лучшие образовательные и медицинские услуги,
а также доступ к социальным благам
в регионах с высоким уровнем иммиграции,
чтобы рассеять опасения местного населения.
Хотя мы поощряем такую политику в развивающемся мире,
дома мы не учитываем эти уроки,
не применяем их в собственном обществе.
Более того, если мы хотим подойти к этому серьёзно,
нужно обеспечить людям получение части экономических благ.
Нашему бизнесу, нашим компаниям нужна такая модель глобализации,
которая учитывает, что в них тоже работают люди.
И, наконец, четвёртая идея, которую я хочу озвучить:
нам нужна более ответственная политика.
У нас очень мало социологической информации
о сравнении отношений к глобализации.
Но из существующих исследований видна
большáя вариативность между разными странами
и разными временны́ми периодами в этих странах
в отношении таких вопросов,
как миграция и социальная мобильность, с одной стороны,
и свободная торговля, с другой.
Одна из мыслей, которая возникает при рассмотрении этих данных, такова:
поляризованные общества намного менее терпимы к глобализации.
В таких обществах, которые в прошлом существовали в Швеции,
а сейчас есть в Канаде,
в обществах с центристской политикой,
где «правые» и «левые» работают сообща,
в этих обществах люди поддерживают глобализацию.
В современном мире мы наблюдаем ужасную поляризацию,
неумение крайних политических сил вести диалог,
слабость центристских политических сил,
тех, кто мог бы поощрять коммуникацию и сознательность.
Может, сегодня у нас не всё получится,
но по крайней мере мы можем призвать наших политиков и СМИ
перестать выражаться языком страха и стать терпимее друг к другу.
(Аплодисменты)
Эти идеи ориентировочны,
так как этот проект должен быть общим и учитывать разные мнения.
Я не перестаю быть британцем.
Я не перестаю быть европейцем.
Я не перестаю быть гражданином мира.
Для тех из нас, кто верит,
что одна сторона нашей личности не противоречит другой,
есть ещё много работы,
чтобы сделать глобализацию общей для всех
и никого не оставить «за бортом».
Только так можно примирить демократию и глобализацию.
We are embarrassingly unaware of how divided our societies are, and Brexit grew out of a deep, unexamined divide between those that fear globalization and those that embrace it, says social scientist Alexander Betts. How do we now address that fear as well as growing disillusionment with the political establishment, while refusing to give in to xenophobia and nationalism? Join Betts as he discusses four post-Brexit steps toward a more inclusive world.
Why Brexit happened — and what to do next | Alexander Betts