Ну вот, название доклада там написано.
Значит, поскольку, как выяснилось, надо общаться с аудиторией,
поднимите, пожалуйста, руки те, кто знает, кто такой Цукерберг.
(Смех)
Хорошо, а кто не знает?
Ну, я не вижу отсюда, мне прожекторы бьют в глаза,
поэтому всё равно не видно.
Хорошо, а Франкенштейн?
Ну, тоже да.
А Флеминг?
А кто не знает, кто такой Флеминг?
А кто думает, что Флеминг — это автор романов о Джеймсе Бонде?
(Смех)
Хорошо, я не буду про Флеминга рассказывать.
Вы погуглите «Флеминг пенициллин».
Это на самом деле хорошая история, про неё интересно почитать.
А я попробую поговорить про место науки в современном обществе.
Более точно, даже не про место науки,
а про то, как она воспринимается
и как люди, которые наукой занимаются, себя в этой ситуации ощущают
и что можно пытаться сделать.
Сейчас будет комикс.
Это на самом деле, конечно, не история науки, но тем не менее
в эпоху возрождения были какие-то люди, которые чем-то занимались,
время от времени обещали своему курфюрсту сделать философский камень,
и он им отваливал немножко денег,
или составляли ему гороскоп, и тоже он им отваливал денег или не отваливал,
в зависимости от того, насколько гороскоп был хорош.
Но вообще-то это было такое занятие для одиночек,
они как-то знали немножко друг друга, немножко взаимодействовали с властью
и никак не взаимодействовали с обществом.
Потом наука стала становиться модной.
Вот эта картинка — как в светском салоне демонстрируют электричество.
Ею заинтересовалось государство
уже в массовом и серьёзном государственном масштабе.
Это, если я правильно понимаю,
Ломоносов показывает Екатерине и её вельможам что-то.
Нет, в хорошем смысле.
(Смех) (Аплодисменты)
И как-то это постепенно развивалось.
Потом оказалось, что джентльмен, который читает Times,
должен понимать эти карикатуры.
А чтобы понимать эти карикатуры, он должен понимать, кто на них нарисован,
то есть он должен был, если уж не прочитать «Происхождение видов»,
то хотя бы знать, про что там написано,
и понимать, что в этих карикатурах смешного.
Ещё время проходило,
и, по-видимому, пик популярности науки, учёных, пришёлся на 60-е годы,
причём и в Советском Союзе, и в Европе, и в Соединённых Штатах.
Вот эта картина называется «Физики».
Вот она такая очень романтическая, замечательная.
Казалось бы, всё очень хорошо, да?
Наука захватывает общественное мнение,
ясно, что наука — это хорошо, учёные делают что-то замечательное.
В 60-е годы действительно чудесные фильмы про это снимались.
Если кто-то помнит,
«Понедельник начинается в субботу» Стругацких,
такая абсолютно романтическая сказка.
А параллельно началась другая линия.
Слева — это книжка про Франкенштейна,
справа — это книжка «Остров доктора Моро» Уэллса.
Вот они, главные герои этих книжек, уже в кинематографе XX века
и даже, наверное, XXI.
Значит, слева, собственно, Франкенштейн,
справа — один из этих самых существ
с острова доктора Моро.
Ну и постепенно мы дошли до образа сумасшедшего учёного.
Вот я, готовясь к этой лекции,
узнал, что, оказывается, даже такая фигурка Lego есть.
Ситуация полностью разошлась, да?
Ну вот слева — настоящие учёные,
которые занимаются, в общем, довольно скучным делом.
Один из них говорит:
«Данные говорят, что клетки производят белок гамма-3Б»,
подтип гамма 3Б.
А второй говорит:
«Давайте проверим это после ланча».
И это правда, это примерно так и выглядит.
А справа картинка из кино, в которой:
«Данные… данные… данные говорят, что мы открыли лекарство от рака!»
А правый, значит, с пистолетом, говорит:
(С акцентом) «Это очень есть хорошо, но теперь давайте мне сюда вашу пробирку».
Ну и вот, чем занимаются эти люди.
Вот они колют кукурузу.
Почему-то чем-то голубым обычно.
(Смех)
Помидор.
Картошку совсем замучили.
(Смех) (Аплодисменты)
И даже колют мясо.
Вместо того, чтобы растить поросяток со своими детьми,
а потом вместе с детьми коптить колбасу из этих поросяток,
они занимаются каким-то таким ужасным делом.
(Аплодисменты)
Ну вот что у них получается.
Это просто красивые картинки, это на самом деле низачем не нужно,
но они действительно красивые.
А вот эти картинки уже более серьёзные,
я прошу прощения за качество слайда,
потому что на этих картинках на самом деле неправда.
Вот слева не ГМОшный помидор, потому что ГМОшных помидоров в продаже нету.
А кукуруза, генномодифицированная,
она не выглядит, как распущенные бусы из бирюзы.
Вот это кукуруза настоящая?
Ну нет, вы знаете.
Это был риторический вопрос.
Значит, слева — это её предок,
а справа — это обычная кукуруза, выведенная обычной селекцией.
А вот эта кукуруза — она на самом деле тоже выведена обычной селекцией,
это не генномодифицированная кукуруза,
это называется «стеклянное сокровище», сорт выведен в 12 году обычной селекцией.
Можно заказать на Amazon и посадить.
(Смех)
А вот это уже никем не выведено.
Это мемы, из Интернетика натасканные.
Если пойти в Google и в поисках картинок набрать «ГМО»,
то попадётся что-нибудь такое.
Это или огурец с ножками, или банан, который с хвостом скорпиона,
или клубника, которая вас кусает, или…
Ну, в общем, тут всё нарисовано.
«ГМО — зло».
И это всё на самом деле игрушки, да?
Это красивые интернетовские мемы, к ним можно относиться как угодно,
это весело-прикольно.
Но вот правая картинка на самом деле уже довольно злобная.
Злоупотребление, потому что оно как бы намекает, что вот эти вот ужасные люди,
они и до человека доберутся.
И очень трудно вот такому напору информации противостоять
даже человеку, в общем, здравомыслящему.
Проблема здесь в том, что человеческий мозг —
это такой специально эволюционировавший орган
для поиска закономерностей.
И он больше ошибается в сторону «пере», чем в сторону «недо».
Ну потому что, если вы сидите в пещере и слышите шорох в кустах,
и вы думаете, что там тигр, вы убежали —
это хорошо, если там был действительно тигр.
Если там был не тигр,
то вы прервали какие-то важные занятия — это плохо.
Но если вы услышали шорох в кустах, подумали, что там ничего особенного,
а там-таки был тигр, то вы проиграли.
И мозг заточен на то, чтобы перепредсказывать.
А из этого возникает очень много разных сложностей, когда мы пытаемся понять,
что происходит вокруг нас.
Ну типичный пример — это ошибка выжившего.
Моя сестра вылечила кота гомеопатией от чего-нибудь,
не знаю, что там у котов бывает.
Всё, чудесно.
47 человек, у которых сестра лечила кота гомеопатией — кот сдох,
про это никогда не написали в Facebook.
Классическая история, что дельфины выталкивают тонущих людей на берег.
Они действительно поддерживают на плаву, потому что это водные млекопитающие.
Если кто-то ранен, они его действительно поддерживают на плаву.
Но не в сторону берега, а куда получится.
Потому что водным млекопитающим берег, в общем, низачем не нужен.
Но просто те, кого толкали в другую сторону,
никогда про это не рассказали.
(Смех) (Аплодисменты)
Множественное тестирование.
Даже очень маловероятные события происходят,
если вы повторяете много-много-много попыток.
Выкинуть подряд 10 раз орла,
ну, мы знаем, 0,001 примерно будет вероятность,
но если вы этот опыт сделаете тысячу серий,
то таки-да, одна из них попадётся.
А дальше репортируется только та, которая получилась.
Вроде бы, всё правда, да?
Я кинул 10 раз монетку, 10 раз выпал орёл.
Это правда, я действительно кинул и выпал.
Я просто не рассказал про 999 неудачных попыток.
Галоп Гиша.
Люди, которые не любят науку.
Такой стандартный стиль:
за минуту произносится 5 очень сильных абсолютно ложных утверждений.
Для того, чтобы соврать, достаточно 15 секунд.
Для того, чтобы объяснить, что это враньё,
нужно 3 минуты как минимум — я пробовал.
Значит, в любом телевизионном шоу человек, который пытается разоблачать враньё,
оказывается неминуемо проигравшим.
Это невозможно делать кусочками по 15 минут, пока у тебя микрофон в руках,
пока его не отобрали.
Ну там, журналистика.
Ну опять я переведу на всякий случай.
Значит, слева написано:
«Мы разрушили 10% раковых клеток в хвосте крысы»,
заголовок: «Рак вылечен».
Справа написано: «Мы не вылечили рак, мы просто немножко продвинулись вперёд,
в будущее, к будущей терапии рака»,
написано, что изобретено путешествие во времени.
Опять-таки погуглите третью часть этого комикса,
её нельзя показывать.
В результате оказывается, что занятие просветительской деятельностью,
оно на самом деле оборнительное.
Мы не можем ограничиться тем, что мы рассказываем что-то интересное,
а мы вынуждены противостоять
с одной стороны напору какой-то псевдонауки, псевдожурналистики,
потому что профессиональный уровень журналистов упал ужасно.
Даже те из них, кто не хочет врать сознательно,
они просто не в состоянии отличить лжи от правды.
Ну и с другой стороны напору просто клерикализма и обскурантизма,
который тоже и в телевизоре, и в школах, и где угодно.
И в результате оказывается,
что это существенно влияет на то, как мы пытаемся рассказывать про науку,
потому что вместо того, чтобы рассказывать что-то интересное,
мы, во-первых, должны воевать,
а это на самом деле противоречит тому, как учёные нормально общаются.
Они общаются очень жёстко,
но при этом человек, который не сообщает какие-то важные факты,
которые опровергают его теорию, становится изгоем.
Считается, что это нечестный способ полемики.
Ты должен сообщать всё,
в том числе и то, что работает против тебя.
Опять-таки в телевизоре так поступать нельзя.
И, с другой стороны, что просто очень трудно сделать —
вместе с интересными и красивыми фактами надо сообщать то, откуда они взялись.
Надо залезать довольно глубоко в технику и экспериментальную,
и в технику того, как про это думать.
Вот как вот эти выводы делаются.
Это на самом деле очень трудно придумать, как это хорошо и интересно сделать.
Ну вот Андрей Анатольевич Зализняк, совершенно выдающийся лингвист,
сказал замечательную вещь, он сказал, что…
Вы прочитайте, на самом деле, я не буду зачитывать: всем видно.
Это очень глубокая мысль, как раз вот ей 10 лет исполнилось,
так случайно совпало.
Но, с другой стороны, есть Интернет,
а в Интернете есть имхо.
И английское imho — это ещё ничего,
«in my humble opinion», да?
«По моему скромному мнению».
А российское имхо — это, между прочим,
«Имею мнение, хрен оспоришь».
(Смех)
И у нас выбор, да?
Вот с одной стороны — Андрей Анатольевич, а с другой стороны — [имхо].
Вторая часть этой цитаты,
что в эпоху Интернета авторитеты расплываются,
и уже не понятно, кто что сказал.
Популярный блогер — такая же крутая фигура,
как Андрей Анатольевич Зализняк.
Ну просто потому что он популярный, его много народу читает.
Ну, это разные примеры…
Мне не разрешили показывать, кто эти люди.
Андрей Анатольевич написал целую книжку:
когда чужие люди вторгаются в его собственную науку…
Он безумно мягкий человек, я его чуть-чуть знаю.
Вот он написал целую книжку про то, как люди манипулируют с этимологией,
с происхождением слов, хронологией и всякими такими вещами.
Но в результате оказывается, что мы в значительной степени
проповедуем перед обращёнными,
что люди, которые ходят слушать популярные лекции,
которые смотрят эти лекции на YouTube,
которые читают хорошие научно-популярные книги, —
эти люди на самом деле и так всё знают.
Им не надо объяснять, им это интересно,
но это не двигает нас в сторону общества.
А с другой стороны, рядом вот тоже:
Geek Picnic будет через 10 дней,
пожалуйста, на change.org можно подписать петицию.
Потому что с той-то стороны напор идёт очень жёсткий.
Это мне опять не разрешили показывать, кто этим занимается.
(Смех) (Аплодисменты)
И дальше возникает вопрос:
есть средства массовой информации с репутацией ниже плинтуса,
но очень популярные.
Ну там, телевизор.
Должен ли учёный идти на ток-шоу, понимая, что он там будет в меньшинстве,
что его с большой вероятностью переорут…
И вообще успеет ли он что-нибудь сказать?
Должен ли человек соглашаться, если его приглашают на интервью
вот в одно из этих чудесных изданий.
И научное сообщество на самом деле по этому поводу довольно сильно расколото,
потому что никто не знает, как правильно.
Есть люди, которые считают,
что это единственный способ достучаться до широкой аудитории,
и бог с ним, пусть там пишут всё, что хотят,
но вот в моей колонке всё будет правда.
Я отношусь к другой категории, я понимаю глубину этого противоречия,
я не знаю, что с ним делать,
но я боюсь, потому что мне кажется, что —
это цитата из Честертона, —
«невозможно удержаться на одном и том же уровне зла».
Если ты попадаешь в клоаку, то неминуемо,
как бы ты ни ограждал свою чудесную колонку,
брызги до неё донесутся, и с этим сделать ничего нельзя.
И я не знаю, как решать это противоречие.
С одной стороны, мне страшно уютно читать мои лекции для 300 человек,
которые все замечательные.
А с другой стороны, я понимаю, что где-то живут 30 миллионов,
для которых это как раз и было бы существенно.
Есть люди, которые умеют с этим работать совершенно замечательно.
Вот это, например, чудесный сайт,
который объясняет, как вреден дигидрогена монооксид.
Вот он вызывает ожоги, он вызывает мутации,
нельзя рыбу ловить в водоёмах,
которые содержат большое количество дигидроген монооксида.
На всякий случай, все понимают, что это такое, да?
H2O.
(Смех)
Вот.
Я потом в кулуарах могу про это ещё анекдот рассказать.
Есть чудесная книжка Саши Соколова. [Мифы об эволюции человека]
Очень хорошая книжка, очень разумная.
Почему такая картинка?
Потому что эта книжка обычно лежит не в разделах биологии,
а в разделах вот того про рептилоидов, страшный вред от вакцины и всего прочего.
Вот она таким способом туда проникает.
То есть есть люди, которые пытаются с этим бороться,
используя ту же самую технику мемов.
Ну, Штирлицы такие.
Они совершенно замечательные,
я очень им завидую, что у них получается это хорошо делать.
И вопрос, который на самом деле стандартно задают,
который очень правильный:
«А человеку-то что делать?»
В Интернете говорят разное,
в телевизоре в лучшем случае говорят разное.
Любая уважающая себя программа, если она приглашает биолога,
то она обязательно пригласит какого-нибудь антивакцинатора и антигмошника,
ну просто потому что есть такая идея, что все точки зрения должны быть представлены.
Это если хорошая передача.
Если плохая передача, то там биолога не будет.
Универсальных рецептов на самом деле нет.
Ну, более точно, может, и есть, я их не знаю.
Что можно советовать?
Ну, смотрите на репутацию.
Если что-то вам рассказывают,
в первую голову посмотрите, а кто вам это рассказывает.
Если вы что-то прочитали, увидели в телевизоре,
ну подумайте, вообще телевизор — это что?
Если вы что-то прочитали в газете,
прикиньте, что это за газета.
Если это что-то мало известное,
если какой-то заранее сложившейся репутации нет,
посмотрите на контекст.
Если на одной странице написано, что вакцины вызывают аутизм,
а на следующей странице написано,
что люди произошли из рептилоидов с планеты Нибиру,
ну, наверное, первую страницу можно уже не читать.
Компетентность — вещь, которую очень трудно сейчас оценивать,
потому что всякий уважающий себя человек является членом какой-нибудь академии.
Вот меня представили как члена Европейской академии,
а откуда вы знаете, это хорошая академия
или это у нас во дворе мужики собрались?
(Смех)
Тем не менее, если речь идёт о человеке, который называет себя учёным,
ну хотя бы посмотрите, какие статьи он опубликовал и где.
Стиль.
Заполошным голосом обычно ничего разумного не сообщается.
Добирайтесь до первоисточников.
Значит, если вы прочитали новость,
ну посмотрите, откуда она пришла,
даже если вы не читаете по-английски, ну хотя бы это был научный журнал или что?
Ну и кроме того, учёные спорят, я уже с этого начинал.
Есть учёные и учёные.
Титул академика не означает, что это разумный человек.
Можно быть доктором биологических наук и свихнуться на почве…
какой-нибудь, ладно.

Как отличить науку от лженауки? Зачем проверять источники? И как вообще не поддаваться на многочисленные провокации, когда именно они выглядят столь привлекательно?

Профессор, доктор биологических наук, член Academia Europaea, зам. директора Института проблем передачи информации им. А.А.Харкевича РАН, профессор СколТеха, ВШЭ, МГУ.

Флеминг и Франкенштейн в эпоху Цукерберга | Mikhail Gelfand | TEDxSadovoeRing